Ветви тянут к тебе черные длани,
Цепляют одежду,
Рисуют на коже узор из царапин.
В темном лесу ты единственный странник,
Бога тут нет,
Но есть твои страхи.
Свет дальнего пламени коснется сетчатки -
Вот и спасенье.
Туда без сомнений.
Бегом.
Без оглядки.
Раздался хруст веток от чужих ног,
Меж деревьев фигура.
Секунда,
И искрами боль,
Что ярче тысячи солнц -
Пришло озаренье и в мрак затянуло...

В памяти цвет этих хитреньких глаз,
Духов аромат.
Незнакомка шептала смеясь,
В груди разжигала пожар -
"Приходи ночью в лес,
Отыщи свет костра."
С пылающим сердцем наперевес
В чащёбу побрёл романтичный дурак.

Сколько шатался средь мертвых осин
Часов
Не сосчитать.
В мыслях вдвоём,
На деле один.
Страх скрыл за собой молодецкую страсть...

Глаза разлепил,
Расцветала агония.
Связан по рукам и ногам,
На алтаре измазанном кровью.
Слышно молитвы мотивы,
Но не понять никак языка.
Тени склонились, закрыв лик луны,
Крик в горле застрял,
Кровь отступила с немого лица.
Слышно как кто-то клинок обножил.
Блестнул огоньком ритуальный кинжал.

Перед глазами бушует цифровая метель,
Сквозь этот шум я руку тяну - не видно ладони,
Обглоданные трупы болтаются в объятьях петель -
Эти узы крепки, я назвал бы это любовью.

Облако пыли скрывает солнечный облик,
Снег, смешанный с пеплом, гредущей весной уже не расстает,
Холодно стало, тут даже стоик застонет,
И эти стоны развеет злыми ветрами.

Былое величие стало разбитой посудой,
Цивилизаций осколки разлетелись по скатерти в клетку,
Тысячелетия стирались с жесткого диска секундой,
Но как и смерть, рождение - момент для вселенной.

Зелёный массив проглотит былое,
Мир возродится победой природы,
Жизни уклад сменится в самой глобальной из перестроек,
Взрощенный в нём человек будет новой породой.

Он как и мы пройдет сквозь терни открытий,
Вскроет намытый временем пласт грунта и камня,
Он увидит надгробья, даты на них и строчки наших фамилий,
Захочет найти, что мы смогли передать умирая.

Он углубится сквозь горы и реки, будет искать,
Нащупает кончиком пальца наследие предков,
Увидит как тянется сквозь глубь веков иссохшая длань -
Это я потомкам руку тянул за секунды до смерти.

Между склеенных временем пальцев я сжимал с письменами пергамент.
Он сможет найти перевод. Всё что хотел передать, он узнает.
Ответвлению родовому я передал память...
Меня уже нет, но я всё же реален.

Этот странный механизм
Сжат в ладони как смартфон,
Не найдется эвфемизм,
Чтоб сказать как пахнет он.

Своё сердце, да ножом,
Вырезал как Дейви Джонс.
Кровь дождем на мокрый пол,
Но я всё ещё живой.

Жизнь пульсирует в ладони,
Я шагаю через ад,
Освещает мне дорогу
Артефакт в моих руках.

Рассекаю словно плеть
Этот непроглядный мрак,
Дома заскучала Смерть,
И я ускоряю шаг.

Предо мной стоит портал,
Он уводит к небесам,
Но я выйду на девятом,
Там живёт моя судьба.

Своей Смерти я принес,
В Валентинов день тот дар,
Что хранил за двадцать вёсен
Возле пятого ребра.

Всё моё нутро
Поразила грунта дрожь,
А я в сером трио слон,
На горбу держу плато.
Тяжесть мира сотней тонн
Выжимает кровь и пот,
Представляю как же тяжко черепахе подо мной.
Жил по ГОСТу словно робот в этом мире жестких догм,
Но за двадцать с лишним понял - это был лишь просто гон.
Плато с плеч и мысли вон.
Я теперь свободный слон.
Верил в бога очень долго,
Но мне как-то не зашло,
Я оставил его править, сам ушел за горизонт,
Он лишь кинул взгляд прощальный,
и вновь взялся за своё.
Я устал нести как Фродо
Это чёртово кольцо,
Но я всё же его бросил
Как не бросил его он,
И покинул этот Мордор,
Но меня не ждал никто.
Я теперь свободный слон,
Одинок среди рабов.
За спиной упала башня - это рухнул Вавилон.
Я там был в числе опор, проливал там кровь и пот...

Бесценны глаза её - море и зелень,
Я утопал в них без шанса.
Шел за ней, позабыв суеверий,
Спотыкаясь в состоянии транса.

Море и зелень,
Кожа - белый песок,
Сердце билось о рёбра-клети,
Когда осязал её дыхания шелк.

Кровь и вино -
Алые губы шептали слова,
Эхом в черепе вторились вновь,
Как в гроте о стены морская волна.

Тепло и свобода -
Горной дорогой вились пряди волос.
В её волосах запах этой свободы,
Вдыхал его перед сном.

Я ограничен был рубежом горизонта,
С ней смотрел за него,
Со мной вечно... море и зелень, тепло и свобода,
Белый песок, кровь и вино.

В адском пекле будет жарко -
Губы будут сохнуть.
Я с чертями на танцполе
Брал себя на пробу.
Кровь окрасит щеки,
Даст окраску коже бледной,
И хоть что-то станет ярким
В этом мире блеклом.
Жизнь мечты крошила
Как кулак бетоном.
Кровь засохнет,
Кости будут помнить.
Двигай телом,
Чтоб не сдохнуть.
Я бежал от зверя через дебри,
Пополняя свой бесцельный опыт.
Промахи научат,
Но где взять ещё патронов.
Видимо, окончен
Мой сезон охоты...

Меж звёзд летим на гнилом пепелаце,
Как по парковке на тазике с пацами,
Черные дыры звёзды жуют оскалами клацая,
Космонавты-водители жмут педали астрального транспорта.

Я стал здесь человека высшей абстакцией,
Откинув все лишнее в межзвездной миграции.
Я видел слонов в танце топчущих панцирь,
И как черепаха трясла головой под бит небесного рейвера-старца.

Его стиль ядерной тысячью солнц
Сотрясал плато над серыми спинами,
И люди, что побоялись с нами лететь,
Грустно смотрели на рухляди, в небе летящие клиньями.

Они попали в лютейший замес,
Проспав в своем санктум санкторуме.
Их разбудил небесный сосед,
Выкрутив саб, под звёздными стробами.

Их глаза истекали слезами свинцовыми,
Я бы их автостопом забрал, но салон и так переполненый.
Мы несемся по небесам как мертвые всадники Дикой Охоты,
На своих гниющих тазах, под ритмы кислотных симфоний.

Ах, как бы забыть все и встать по утру,
Но я покинул свою улицу Ленина как взлетно-посадочную полосу́,
Первая с буксом, с форсажем во мглу,
С хрустом вторая, прощай Байконур.
Глядя в иллюминатор на Землю, пущу скупую слезу.
Мам, я к своим инопланетным друзьям, и, наверное, вряд-ли вернусь.

На районе пахнет злом, на районе пахнет смертью,
Солнце даст нам бросить тень, а её очертят мелом.
Если не придет убийца, то убийцей будет время,
Но пока их рядом нет, я поставлю ногу в стремя.

Я уеду, да в закат, эта жизнь как будто вестерн,
Мой заряжен револьвер, и бушует пламень в сердце,
Я готов, мои руки побыстрее будут ветра,
Я не злой, просто черевато мешкать в этом гетто.

Черви ждут меня в земле, подождут ещё немного,
Я сквозь время на коне, ветер гонит по дорогам,
Баррикады каждый день не снижают мою скорость,
В этом трипе не один, за мной Дикая Охота.

Не догонит меня смерть, если сам с коня не слезу,
За плечо взгляну на миг, за спиной она по следу.
Здесь не будет перемен - перемены под запретом,
Дикий Запад каждый день, от заката до рассвета.

В этот мир проникло нечто или было вечно в нём,
Миллион имён за вечность ею был приобретён.
И никто её не видел взора, и не знает вкуса губ,
Только холод от дыхания и последний сердца стук.

Если б я её увидел, закатил бы диалог.
Я б спросил её о многом, чтоб узнать, что знать не мог.
Её мудрость бесконечна - слов в карманах не ищи,
Она царствует извечно от рождения светил.

Я б узнал бы всё о мире по ту сторону ворот,
И проделал путь как Данте в паутине адских троп.
Может этот разговор затянулся б на века,
Я влюблен в ее пустые непроглядные глаза.

Она лучший компаньон, чтоб пройти последний путь,
А её немногословье концентрируется в суть.
Она любит нас как мать, бескорыстна и честна,
Заберет нас, как когда-то из детсада забирали после сна.

Кто-то ждёт её как друга, кто-то хочет убежать,
Дорога её услуга, если хочешь заказать.
Ее губ не знают вкуса, может я узнаю сам,
Пусть приходит, но без стука, чтобы я не ожидал.

Твой телефон - это оружие,
Слова стрелять умеют как автомат,
Я пробовал и видел, они разят ничуть не хуже,
Отдачи не почуешь, но будет ранен враг.

В сети одна чернуха, она отравит твои мысли.
Ты здесь боец, но ведь тебя никто не ждал,
И этот фронт зажат меж пальцев кисти,
Пока воюют там - у нас своя война.

Нам правду рубят из статей и заголовков,
Ты обновляешь ленту и жаждешь новостей.
Поверить каждому найдется повод.
Но если правду рубят все - то этой правды нет.

Моё сердце в гонке с ритмом жизни,
Я бы вышел и на финиш,
Только смысла в этом нет.
Отпущу железку, мне так чётче мир видней.
Чернь асфальта - Стикса воды,
Я угнал Харона лодку,
Чтоб проделать в одиночку
Этот трип в подземных тропах.
А когда-то был так молод,
Что как будто чертов демон проносился мимо всех.
Был так молод,
И теперь не знаю, что за повод
Брать на пробу
Прочность своей жизни и костей.
Лишь, наверно, чтобы сдохнуть
И вокруг себя собрать всех за́ жизнь брошенных друзей.
Мне бессмертным не дано быть,
Уготовлен к сроку короб,
Он вполне себе удобен,
Чтоб туда сложить пожитки
И поехать в крематорий.
Он мне станет той последней остановкой,
На которой
Предо мной закроют дверь,
Но маршруты до него мне
Сколько раз пересмотреть?
Я так много не достиг,
Чтобы выйти из игры,
Если б это были строки
То из них не сложишь хокку,
И не сложишь белый стих.
Годы бьют, наносят крит,
Что-то брезжит там вдали,
Сколько времени пройдет, чтоб до целей мне дойти?
Cмог уже над головой,
С неба капли полнят Стикс
Этой мертвою водой,
По которой мне ползти за бледнееющей мечтой.
Я могу сказать, не точно,
Но мне времени дано...
Ещё раза три по столько.
Надо только быть собой.

Я рожден бессмертным духом,
Уроборос нарезает новый круг,
Словно старец под небесным сводом хмурым
В сторону реки держу свой путь.
Я не слышу сердца стука,
Слышу лишь межзвёздный гул,
Время этой речкой мутной
Проведет сквозь жизни и на берег бросит труп.

Небеса обрушат воду,
Даже если смоет тропы,
Всё равно найду к реке дорогу,
Угоню Харона лодку,
Повидать ушедших чтобы.
Мне бельмо в пустых глазах мешать не будет видеть,
Я бывал там раз уж с сотню тысяч.
Жизнь уже не жизнь, а сон в глубоком трипе.

Может Солнце превратит когда-то
В атомный кисель планету,
Может и меня тогда размажет,
И прикроет вечность эту.
Я впоследний раз дойду до речки
И сгорю последней свечью,
Растворюсь в космической картечи
И как брата встречу смерть.

Полюби меня, пустая магистраль
К черту пьедестал,
К черту кубок и медаль.
Нужен лишь живой металл
И в полы педаль.

Уноси меня в далёкие края,
Где я не бывал,
Но хотел бывать...

Принимай меня таким,
И не принимай других...
Мы объедем целый мир
И поделим на двоих.

Каплями дождя небо бьёт стекло,
Двойку два нуля стрелка обошла давно
И вот,
На обочине радар мне пришлёт рекорд.

Если будешь хоронить,
Значит я остался там.
Прости.
Я остался жить
По ту сторону реальности.

Нету сил
Бремя на плечах нести,
С визгом шин
Ухожу в закат, выпуская дым.

Вышел в буст -
Сердце в унисон,
За сто двадцать пульс -
Кровь качает пламенный мотор.

Ты люби меня, пустая магистраль.
Только ты и я,
Только ты и я,
Я уже помчал.

Кровью по мокрому полу -
Растекусь по мокрому городу,
Задыхаюсь без свежего воздуха,
Меня морят голодом.
Был ещё молод,
Когда стал обездушенным роботом.
Меж наковальней и молотом
Пытался сделать и́з ртути золото,
Но рассыпался осколками,
Треском молний, грома дальнего рокотом,
Крик под серыми блоками.
Ничего дельного
Не было сделано,
За годы хождения
От рождения до...
Перерождения.
Вниз по течению
Под землю с грунтовыми водами,
Тело подверглось гниению,
А разум уже под небесными сводами.
Стану я пищей, стану прокормом
Для растения под звёздными сонмами,
Стану снова природой,
Сгнивающей фауной для расцветающей флоры.

Я бы говорил годами с ними,
Но они ушли.
Больше их никто не видел.
Я бы шел за руку с ними,
Но иду один.
Вспоминаю как их встретил,
Как холодным дуновением
Ветер кожу побелил,
Я же знал их,
Но при жизни,
При своей-то жизни...
Их тела похоронил.
Я не верил, что их вижу,
Как тогда не верил, что их нет,
И зачем они явились миру,
Как в июле ночью снег?
Я бы говорил годами с ними,
Но сказал лишь пару слов,
Мы гуляли молча в нашем мире,
А потом они ушли - их прогнал восход.
Я искал их в этом месте -
В парке, где когда-то были вместе,
Где случилась эта встреча,
Но никак я не нашёл.
Одержимый сновидением
Начал путать явь и сон,
Стал и сам я приведеньем,
Чтоб найти их меж миров.
Я искал былых друзей и братьев,
Но в погоне стал былым я сам,
И однажды в променаде,
Я увидел тех, кого оставил там.
И как в прошлом мы присели
В звёздном парке на скамье,
Заболтались снова вместе,
А потом сидели в тишине.
Прогулялись по аллеям,
Искупались мы в дожде,
Проболтал бы с ними вечность,
Но пришел рассвет.
Я бы говорил годами с ними...
Но меня-то больше нет.

Пепел упадет на дно,
Пепел горький прямо в рот,
Чтоб желание сбылось.
Мы глотаем этот год.

Я бы верил в этот бред.
Сколько будет ещё бед?
Этот год оставил след -
Вот зима и снова смерть.

Пеплом кроет меня снег,
Мы же жители Помпей,
Доживаем свой четверг,
Чтобы в новый год скорей.

Черти водят нас за нос,
И с экрана под Кремлём
Нам расскажут подытог,
Что, когда, кому, почём.

Скоро год как началось
Это дикое дерьмо,
Нам корона портит кровь,
Им корона как доход.

Тебе маску на лицо,
Но себя не уберёг,
Аритмия - вот и всё,
Подошёл к концу твой срок.

Пепел упадет на дно,
Пепел горький прямо в рот,
Чтоб желание сбылось.
Мы глотаем этот год.

Мы глотаем этот год,
Чтоб не повторился вновь,
Подожжем мы пару строк,
И желание запьем.

Правда скажет за меня,
Её горечь слаще лжи.
Мне останется молчать,
Лица взглядом потрошить.
Новый круг в этом гран-при
Крепче руль держи, смотри,
Жми в полы железо правды,
Ложь нас только тормозит.
Люди вылетают с трасс -
Их тела поймает гравий,
Дан один лишь только шанс
И негласный список правил.
Кто бы что не говорил,
Но в словах не столько правды,
Сколько в том, что ты творил,
Сам взгляни и разберись,
Кто кого обвёл вкруг пальцев
Смерть придет и за убийцей,
Среди нас она скитальцем
Разыграет сотни партий,
Перепишет строки басен,
Заберёт с собою братьев,
Пустит вирус, что опасен.
Это скроют в новостях
И не скажут нам той правды -
Мир построен на костях,
Пепле наших скрытых страхов.
Этот раунд - с тенью бой,
Кто кого и кто каратель
Правда скажет за тебя,
Ты послушай меня, братик,
Нам закрыты все врата
Остаётся только ждать,
Сразу нас не пустят в рай,
Сразу нас не пустят в ад,
Но придется выбирать,
Путь который проведёт
Через тернии и боль,
Через снег и скользкий лёд,
Через капли слез и кровь.
Правда скажет, как итог,
Кто же выиграл этот спор
Правда скажет точно в срок,
Кто, когда, кому и что.

Разбери меня по тлеющим строчкам,
Что написал я в твой адрес,
Жизнь год от года короче,
А мы сковзь годы в бесконечности танце.

Ты помнишь неаккуратный мой почерк,
На первых листках превратившихся в пепел,
Я развивался, рубил на носу все уроки,
Всё началось с тех пор как я тебя встретил.

Течение времени наш камень обточит,
Он станет бессмертный творением гения,
Я напишу ещё сотни строчек,
Они станут нашими вечными песнями.

Что-то теряли, но обретали друг друга,
Топтали ещё не бывавшие под ступнями тропы,
И под заката осеннего пурпуром
Началось что-то новое.

Ночь глотает черный вечер, расширяются зрачки,
Звезды сыпятся картечью, зажигаются огни.
Слепит встречка и не видно, что же ждёт там впереди,
Да не важно что там будет,
Цели нет дойти до цели, цель лишь в том, чтобы идти.

Мне бы путника под руку, по кругам укажет курс,
Данте дал мне карту ада, докажу, что я не трус.
Погляжу как мне воздастся за мои движения уст,
Будет надо - там останусь,
Если дальше тронусь в путь, то сквозь годы я вернусь.

Данте описал лишь девять, но он был от части прав,
Он забыл про самый страшный, где он сам и обитал,
В нашем мире тоже жутко, кто бы что там не сказал,
Может это только шутка, или юмор дурака,
От чего-то мне так грусно и смеяться я не стал.

К черту девять жизней, мне б в одной да сразу в рай,
Над холодной головой эмбиэнтом птичий грай,
Но когда-то параллель превращается в нормаль
И настанет скоро время вместе с ними полетать.
Но когда настанет? Я не знаю сколько ждать.

Утро сменит ночь в который раз.
Этот свет сожжёт сетчатку, без того, убитых глаз,
Бесконечно погружаюсь в каждодневный дикий фарс -
Шапито, кругом всё ярко, но всё это цирк для масс,
Собирает миллионы, забивает лотки касс.

Лунный свет на глади моря...
Нет,
Свет фонарный в лужах на асфальте.
К черту.

Мои глаза убиты ночью -
В них многоточие,
Смятые листы, в них строчки
Не дописал и не закончил,
И никогда их не закончу,
Точно.

Я не устал с собою спорить,
Разгребать истлевшие останки мыслей
На пепелище
Когда-то будучи цветущей рощи,
Я исписался и мне не стало проще,
Грузился, но бывало жёстче.
А мне б почище
Воздух,
Кровь окислить снова.
Снова восходит солнце
Снова раунд новый,
Сразу же удар спросонья.
А времени плевать
И мне плевать на время, если честно,
Я постарею
Телом,
Но духом вечно молод,
Пусть даже уголь порой тлеет -
Подует ветер
И снова вдохновение
Меня среди бетона греет.
Раздастся соловьиной трелью
Нежданный выстрел
Уведомлений,
Меня походу помнят,
А я пропал и спрашивают где я.
Я затерялся в переулках, и на аллеях,
На ход ноги присяду, ещё немного постарею,
Мозги увязли в какой-то канители
И даже как-то страшно
До слабости в моих коленях.
Пройдёт и это лето,
Двадцать вторая осень
Летит ко мне кометой,
И этот мир моей нетленной жизнью пообедал,
А я им просто закусил,
Присел на лавку, минуток пару потупил.
Туман дорогу стелет,
И кажется, что ничего нигде не светит,
И только солнце слепит,
Закрыты предо мною двери,
Но я снесу ногой их тело хлипкое с петель.

Сколько можно бояться
Этого конца света,
Я пока начну собираться,
А ты выходя не забудь выключить свет там.
Нам природа несёт самое лучшее,
И творца лучше, чем она на планете не будет,
В её руках самое мощное в мире оружие,
Её волей оно нас всех и погубит.
Пол мира запугано её угрозами досмерти,
Кто-то смерть уже встретил,
Природа вновь доказала какие мы ломкие,
Пока мы думали, что она терпит.
Теперь мы носим на́ лицах маски,
Но от них доля никчёмная толку,
На войне пуля всё равно прошибает каски,
К сердцу тянется попавший в ногу осколок.
Нам остаётся с этим мириться,
Пытаться защититься вакциной,
Но природа сможет вновь исхитриться
И травить нас какой-нибудь новой бациллой.
Мы видим начало конца,
А конец нам сулит вновь начало,
Всё рушится на наших глазах -
Говорят, Вавилон также падал.
Цивилизации рождаются в пепле
Маленьким фениксом, чтобы снова сгореть,
Наверное, наша почти догорела,
Нам остаётся только стоять и смотреть....
Мы встретимся на пепелище
Не забудь маску накинуть, я возьму с собой бутылку воды,
Мы с тобой по-любому отыщем
Место где пробьются сквозь время ростки.

По асфальту тихо кросовки
Шепчут о том, что сокрыто в листве,
Дождь моросит, становится мокро,
Слова Хагакурэ звенят в голове.
Я изучил сотни кодексов воинов,
И носил бы вакидзаси с катаной,
Но минули мгновеньем эпохи,
Вымерли древние кланы.
Вместо меча - со смартфоном,
Не в кимоно, а в спортивках.
Самураи теперь в мире новом
Не имеют прав на убийство.
Хокку на бетоне баллоном,
Искусство становится новым,
Моя катана - это острое слово,
В рифму сложенный слог.
Брызги чернил - кровавые брызги,
Лист - это тело врага,
Пером на нем высеку все свои мысли,
Получится мантра в стихах.
Становимся старше, но не стареем,
Крепко стоим на ногах,
Мудрость нотариально заверена временем,
Её разведём в ещё зелёных мозгах.
В наших сердцах период Сэнгоку -
Эпоха воюющих словом.
Наше перо рубит сёгунам глотки
За справедливость и за свободу.
Кроссовки гладят асфальта покров,
Фибрами трепещет нутро,
Я его выпустили пером под ребро
Чернилом намятый листок.
Солнце наши годы считает,
Дарит свой свет сквозь облака.
Молодой самурай умирает,
Если нет под рукой чернил и пера.

Кровавой пеленой закат бледно розовый,
Снежком прикроет труп, как морге простынёй, позёмка.
Ковал кресты из стали, но не получил кузнец даже берёзовый,
Сквозь время станет он плодородным черноземом.

С весной росток протянет листья к солнцу,
И прах писателя, развеянный вдовой на поле где пропал кузнец,
Удобрит почву.
Прольётся дождь с морей, где гибнут корабли и моряки встречают свой конец.

Смерть человека даст жизненную силу
Чветущим травам и деревьям проростающим в века,
Наш путь - стелиться черноземом в новом мире,
Наш путь продолжится в ростках.

Наплевать мне на резину,
Подожгу асфальт словно Джонни Блейз,
Я не призрак, но так близок
К этой грани грёз.

Мне железо красит кровь,
И железо греет душу,
А табунчик под ногой
При нажиме скуку рушит.

Фуридаши прямо в космосз
Под ракетные отстрелы,
Правая нога на газ и тормоз
С перегаза чмокнул стену.

Постучался в дверь соседу
С перекладки снова в дверь,
Следую за ним по следу,
Он преследуем как зверь.

В дымном парном танце
Создаются облака,
Мчимся мы на пепелацах,
Устремляемся в закат.

Жизнь настолько коротка
Чтобы разъезжать на стоке,
По дороге к гаражам
Сочиняю эти строки.

И в металле больше жизни
Чем в телах из плоти, крови,
Есть в постройке тонкий смысл,
Но понять дано не многим.

Нам дым через окна,
В наши квартиры, где и так душно,
Стрелки бегут, дымятся заводы,
Я бы разрушил, но их нельзя рушить.

Дайте мне воздуха каплю
Чистого как душа младенца,
Мне надоело вдыхать тот, что отравлен
И вызывает коррозию сердца.

Дайте забыть андеграунд
И написать что-то более свежее,
Может, без горечи правды,
Но всё такое-же светлое.

А пока всё светлое в тёмном,
Скрыто в дворах, переулках, подъездах.
Тертый калачь потёртый на жизненной тёрке
Так и будет качаться на этих качелях.

Где наша карма?
Ответь мне, брат мой.
Совесть по пиджака карманам
Стараемся подальше спрятать.
Из тряпок
Мы выжимаем благо,
Кидаемся на деньги шавкой,
Живём без горькой правды,
Но с ложью сладкой.
Всё это вата,
А я как белый Джанго,
Освобожденный среди мразей, гадов.
Я за свободу слова да с наганом,
Но не желаю зла и мне не надо
Ни денег, славы.
Хотел бы только фарта.
Жизнь - драмма
В будничной ТВ-программе
Пилот на старте,
Но не кому смотреть на предпоказе, жалко.
Нас гонят на эфир словно собаку палкой,
Никто не рад нам,
Ломают лапы.
И мчимся мы на пепелаце -
Среди своих галлюцинаций
Меж звёзд комические танцы.
Разделены на орды и альянсы,
Разложены давно пасьянсы,
Мы против каких-либо интеграций
Едины будем где-то на Марсе.
Ну а пока что, братцы,
Тут куча траблов
На самых стартах
Здесь рай, но лишь его изнанка.
Я закончил, мир вам.

Пока город спит и дремлет мафия
Я плету нити по улицам немого тауна,
Он так недвижим как фотография,
И мертв как пустош Смауга.

А я давлю железо в пол, размывая мир,
Еду туда, куда не знаю точно,
В кармане пару сотен на бензин,
Дальним режу на́сквозь ночь.

Со мною груз, но уложить в багажник невозможно,
Пытался сделать так - сизифов труд в итоге.
Да, я привык, теперь не так уж сложно,
И иногда топлю с бензином грусть в дороге.

Красные глаза силуэты города цепляют,
Здесь экономят даже на столбах фонарных,
Не говоря о тех, кто этот город населяют,
И ночь проводят на своих роскошных нарах.

Пересеку насквозь свой андеграунд,
На ход ноги взгляд в небо через лобовое
И снова куда-то курс поставлю,
Может туда, где горы, море...

Вандалы расписали стены в лабиринтах извилин,
Я был там с ними, учился и что они делали видел,
Попробовал сам - получилось и мудрость их принял,
И когда их принимали я тоже находился с ними.

Нам браслеты на запястье, чтобы не писали этот бред,
И кляпы в зубы, чтобы никто не слышал наших голосов,
Им не закрасить то, что мы писали на стене,
Ведь эти стены внутри тысячи голов.

Как головой забитой мыслью встряхнул баллон,
Нанёс свой след на серость стен гранитных изречений,
Я вторгся в чей-то неспокойный сон,
И скрылся под рассветное свечение.

Я, может, приступил какой-то из законов,
Раз ощущаю холод на запястьях и слышу стали звон,
Со мной вначале были сотни капюшонов,
Но нелегальному искусству существовать в системе не канон.

Control, Alt, Delete, "Снять задачу",
Освобождаю мозг от гнетущего груза процессов.
А чем я гружусь? Точно не знаю.
На плечах стая ангелов и парочка бесов.
Шепчут в уши гвалтом птичьего берега,
Который тонет в море отголосков времени,
А звезда вспыхнувшая ядерным грибом где-то на севере
Превратила меня из человека свободного в пленника.
Я вижу собственный мир с колеса обозрения,
Но ресурсов не хватит для дальности ви́дения,
Сброшу пару задач без сомнения,
Чтобы убрать с глаз замылениние.
Пихают софт ненужный мне пачками,
Лезут прямо в самые фибры.
Сверну окно установщика, как горы сворачивал,
И со лба испарину вытру.
Я зависал где-то во времени
И синий экран диктовал непонятный сценарий,
Я только собран, но уже давно с устаревшей системой,
Но пока ещё не списали.

Не без урода в семье, но в семье все уроды,
Как и в этой стране. У водопоя нас жрут.
Где закон - беззаконие - у нас нет здесь свобод.
Тут пряников нет, есть только кнут.

Моё честное слово железом ковали,
Калили мой говор как калят сталь.
Я бы молчал и бумаг не марал бы,
Но на то есть причины, раз делать так стал.

Видел как крыса своих же кусает,
Только б кусок в зубах уволочь,
Слышал если человек погибает,
То никто просто так не захочет помочь.

Чёрствые души как буханки старого хлеба,
Снизу до верха, на полках лежат.
Год за годами, от снега до снега.
Черствеют. Черствеют, никуда не спеша.

И в этой толпе мне делать нечего,
Злая соль слёз удобрид породу,
Ненавись рваные раны зарубцует, залечит.
Семя в сером граните даст всходы.

Мучает ночью бессонница.
Я бы уснул, но не даст ни шанса она,
И мысли мои тихо где-то по улицам.
Я так давно не видел хорошего сна.

Растерял все осколки спокойствия,
Высох я - кожа да кости,
С поздней осени до поздней осени
Ядом травлюсь с этой бессонницей.

Звёзды льются млечными ливнями,
Тихо лежу под сердечные ритмы,
Скорее уснуть пытаюсь с усилием,
Пускаю мысленно дня прошедшего титры.

Мне бы в сны улететь, да крылья подрезаны,
Мне б доползти, да колени ободраны.
Я мечтаю о сне за этими стенами,
Наедине с душевными воплями.

Утро застанет меня в дремоте,
Будильник прошьет как автоматная очередь,
Летом при свете, зимой в темноте
Придется снова писать дня нового очерк.

Если не буду отвечать долго -
Сообщение пиши.
Я отвечу рано или поздно,
Только малость подожди.
Я где-то на окраине, быть может
Сеть в этих краях не ловит,
Знаю, что это всё тебя тревожит,
Но из-за этого тревожиться не стоит.
Я где-то по дороге к дому
Жму железо в пол,
По асфальту мокрому и отражённому на нем неону
Рассекаю ветра шёлк.
Свет на этаже и ты не спишь,
Уверен, сон приходит лишь со мной...
Или со мной приходит только ки́пиш,
Но всё же ждёшь меня домой.
На крыльях вечера я позднего
Лечу сквозь спящий город,
Размазанный инсомнией,
Вылетаю в поворот.
И до тебя живым и мертвым,
И что бы не случилось
Ты ждёшь меня с объятьем распростёртым,
Так год от года, ничего из этого не изменилось.
Спустя декады половину
Я вижу мир другим,
И только в этом ты повинна,
Но нечего тебя винить.
И я всё тот же скальд
Ты та же муза,
Нам времени дано - не хватит пальцев сосчитать,
Да счёт тут ни к чему уже.
Года пройдут и даже если буду
Я где-то пропадать подолгу, не отвечая на звонки,
Отвечу, знай, возьму я трубку,
Ты лишь немного подожди...
Неисправим я, да. И ты неисправима.
И нам не нужно вовсе исправляться.
Все наши пазлы сложены в едино,
Как кадры, любовь - наш личный фильм.

С чистого листа
Черным по белому.
Чернила расплескал -
Излил сущность грешную.
И детская мечта
Сбывается к возрасту зрелому.
Я бы не писал,
Если не хотел бы я этого.
И если по щеке слеза -
От воспоминания светлого.
За спиной года,
Над головой небо серое.
Но в руке рука
И бъется во груди сердце детское.
На душе весна,
До зимы стареть и стареть ещё.
За музой попятам
Меж этими бетонными стенами.
Я бы убежал,
Но сладок так плен её.

Прочитай и дай мне повод
Написать на эту тему снова пару строк,
Черти держат этот тихий омут
И готовят тебе деревянный гроб.
На кармане я с последней соткой
Покидаю серый отсыревший блок,
На окраине необычайно кротко
Хлопнет чьё-то молодое тело Глок.
Этот Мордор
Распускает чёртов смог -
По районам чёрный мо́рок
С севера на юг, с запада да на восток.
Жизнь на ножах,
Кровь током в кровосток,
И с последним стоном на губах
Грузом двести на карете прямо в морг.
Быть или не быть -
За лепесточком лепесток.
То, что вызывало к двадцати восторг,
После двадцати тебя повергнет в шок,
Ты ещё не постарел, но годами слегонца потёрт,
Может ими бит, но зарубцевался шов.
Накидаю тумаками ещё пару слов
Из подворотни словно это был гоп-стоп,
Ты сиди под крышей и храни свой кров,
Без молитвы не садись за стол.
На душе скребётся скорбь.
Каждый своё солнце положил в залог,
Пережив день очередной
Выкупить его так и не смог.

Ломать комедию на повседневной сцене
Мы так привыкли, хотя нас вынуждают.
Мы так нуждаемся, ну, хоть в какой-то перемене,
Идём с плакатами на улицы, а нас там избивают.

Порочный круг - судебное решение,
Мы видим как простых людей пихают за решётки.
Без доказательств и единого сомнения
На нары или на условку.

И как нам жить в стране этой богатой?
Где от болезней совершают крестный ход.
И как прожить на минимальную зарплату?
Когда зарплату жрёт налог.

Старик изживший жизнь ещё в советах,
Войны сын и герой её,
Считает годы в коммуналке как монеты,
И так останется считать, да при своём.

Мы так кичимся своей силой на арене,
Оружие построено против самих себя,
Война для нас, по сути, за бесценок,
И нам плевать на остальных землян.

С экрана рубят правду-матку,
И многие готовы жрать это дерьмо,
Там жизнь для каждого считают сладкой,
Но там привыкли презирать и врать в лицо.

Я тот один из тех голов, которых миллионы,
Который может дунуть во все трубы,
Мой голос и строка не одиноки в регионах,
Они не палачи, но правду точно рубят.

Дождь по клавишам фортепиано
Барабанит по лужам,
Я как во сне, словно я пьяный,
Под этим небом снова простужен.
Мне бы тепла и уюта,
Но этого нет в сером блоке,
Я в океане на спасательной шлюпке -
В тонущей лодке.
Я далеко от тепла её рук,
Суета затянула в пучину,
Мотает течением, словно я труп,
С годами так... Как-то терпимо.
Она засыпает и мыслью со мной,
А я за пером снова в эти мысли погружен,
Листок под рукой,
И как всегда любовью простужен.
Строки пропитаны горечью сладкой.
Слезы такие на вкус?
Я-то подрос и давно уж не плакал,
Но за душой чувствую груз.
С ней время как насморк
Проходят мгновенно,
И снова: "До связи,
Я вернусь неприменно".
Снова простужен этой любовью,
Снова строка за строкой,
Снова болею без боли,
Снова в неё я влюблён.

Солнце утонет в мраке
И восток застелет небо покрывалом звёзд,
Отразится свет их в лужах на асфальте,
В тех, что оставил раньше дождь.

Вервольфы в городе очнуться ото сна
И крашеные ведьмы выползут на улицы,
А мы маршрутами в обход зверья
Мобилизуемся.

Квартиры ждут своих хозяев
Как верный скромный пёс.
И ждут они когда ключи о двери лязгнут
И щелкнет изнутри засов.

Пути Господни неисповедимы
И истина в таких словах крепка,
Не знаешь как добраться невредимым,
Не получить удар исподтишка.

Враждебный мир враждебней ночью,
Ведь зло таиться любит в мраке,
И жаждет чужих денег, крови сочной,
С холодным взглядом выжидает мразь.

И как не заболеть тут паранойей,
Когда люди волками держаться друг к другу,
И как тут можно быть спокойным,
Когда удара ждёшь с минуты на минуту.

Не каждый в обществе такой,
Но трупной гнилью пахнет всё сильнее,
Их много с уничтоженной душой
И взглядом волка на откормленных свиней.

Надуться те, кто остановят зло,
Как ведьмаки Сапковского сражаться будут,
Не нужен меч, а нужно лишь перо,
Возможно сотвориться чудо.

Но это лишь мечты о благе мира,
Добро должно быть с кулаками...
А слово - только в воздух выстрел,
Чтоб, просто, эти черти знали.

Тени плыли по воде
И на гладь её падали перья,
Я был когда-то птенец,
Но кто же теперь я?
Я не хотел постареть.
Я всё тот-же пострел.
Так же бодр и смел.
Если что-то искал -
То найти и сумел.
Треть от жизни ушла
И истоптаны тропы,
Мать за руку вела,
Но теперь как-то сам -
Прошли годы.
Я не видел Парижа
И не шёл на Берлин.
Провинциальная крыша -
Лишь под ней остаюсь молодым.
Пока срок не истёк
Жму из слов горький сок,
Я не жив и не мёртв,
Просто есть между строк.
Не сбывались мечты,
Ещё времени много,
От ударов судьбы
Не свалиться бы с ног мне.
Мысли как алкоголь
Опьяняют идеей
Смысл очень простой -
Кем-то стать
Пред приходом гостии - смерти.
Бог давал мне загадки,
Любовь звала на променады,
Я играл с правдой в прятки,
Пока годы текли водопадом.
Я всё тот же пострел,
И сквозь годы я буду
Также бодр и смел,
Стану, может, более мудрым.

Накину педали с логотипами Найка
На своём стиле в свисающей майке,
По районам своим без зазнайства
Под своими парусами.
Меланхолик я, но в позитиве,
В этом блеклом мертвееющем мире,
Худ и бледен,
Я богат, но в чем-то и беден.
Слово - патрон, но ствол в кобуре,
Я бы нёс в мрак спасающий свет.
Старец дал мне когда-то совет,
Кредо я принял, подрос и окреп.
Солнца круг прочь с небосвода,
Холодный разум делает ход,
Смысл в разбросанных по́ листку строках,
Правды нет в следах моих стоп.
По́д светом звёзд,
Окунувшись в омуты слёз,
Закоулками около гнёзд,
Мой посыл по пути проведёт.
Как задолбали эти качели
Друзья все давно уже постарели.
Желчью брызжит встречный холерик,
Тянет петля за петелью на шее.
Сколько было перерождений,
Внезапный открытий и вдохновений,
Но при своём я всё же бессменно
В каждом из этих стихотворений.
Смертью жизнь перемотана пальцем
Словно кассета, чтоб вновь заиграть.
Для кого-то останусь засранцем,
Хоть и пытаюсь кого-то спасать.
В челюсь ударом реальности вызов,
Я по пятам и нюхаю выхлоп
Жизнь одарит с Алика призом,
Для неё каждый - никто - словно он призрак.
Кровный мой враг и за́клятый друг,
В их устах правда, хо́ть всюду врут,
Каждый обманут и продан на рынке.
Правду ты скажешь, ложью заткнут.
Пряник и кнут,
Черти в аду нас уже ждут,
Рядом со мной ходячий, но труп,
Он мёртв в душе, но всё же он друг.
Настроение как у природы,
У которой нет нехорошей погоды,
У руля курса следую строго,
Остаюсь при своём
До крушенья надолго.

К свету ближе,
Там спасение.
Солнце выше.
И пусть светит.

Мне бы крылья
Как Икару.
В воздух мыслью
И не падать.

Ночь наступит.
Звёзды дальше.
Штормы, бури,
Мрак не страшен.

Крылья в ветер
Окуну я.
Звёзды светят,
Я летаю.

Свет везде.
И в мраке ночи,
Днём во мгле
И в этих строчках.

Мне бы крылья,
К свету ближе,
Опалить их -
Страх мой свыше.

Как Икару,
Но на долго,
В небеса
Моя дорога.

Жизнь в фотографиях с плёнки,
Рос в любви и братской дружбе,
Помню как гуляли малыми в потёмках,
А мать звала домой, но не хотели слушать.

Подросли, бравадой в залы,
Кровь кипела в жилах,
Для родителей такой же малый,
Не по годам росли, и по ночам кружили.

Спустя лишь малость лет,
Пинок от школы в серость жизни,
Кто в армию пошёл, кто в универ,
Но всё же молоды чумные мысли.

Нашли любовь на век с хвостом,
Обрели мы новый смысл, цели
Кто-то женат, кто любит на потом,
Но купидон стрелял как по мешеням.

Годы прошли как лёгкий насморк,
И я вернулся в родной город,
Меня там ждали мама с папой,
Я такой каким и был, но ведь уже не молод.

Года прошедшие как фото с плёнки
В альбомах пыльных, что лежали дома.
Я вспомнил те прогулки по потёмкам,
Как клялся в дружбе, честным словом.

Я вспомнил всех с кем был,
Кто бросил, кто остался как и раньше рядом.
Я думал, что давно остыл,
Но загорелся вспомнив эти пламенные взгляды.

Короли засиделись,
Я бы в дамки, да не дано,
В шахматной игре шашкам не место.
Так и живём.

Кто мы? Даже не пешки.
Жизнь изживаем,
Стараясь не мешкать.
Умираем, гниём.

И в картах нам не свезёт.
Мастью не вышел,
Правда свою линию гнёт,
Правда горька, но люблю её слышать.

Но всюду блеф. В дружбе, любви,
А на кону ставка больше чем деньги.
Ты зорче гляди,
Тут жуликов больше двух третьих.

Игра без команды,
Что подставит плечо и направит.
Слов лживых сок сладок,
Лучше не верить, чем губы марать им.

Координатами изрисован листик бумаги.
Ранен, убит. Игра в морской бой.
Игра в спину чужими ножами
Или в слепую с собой.

Шахматы с поля
Карты на стол,
Смотрю на финал я невольно,
Кровь на губах бодрит как рассол.

Знаю, не без азарта
Играем с опасным огнём.
Корабли, фигуры и карты.
Так и живём.

Ночь включила звёзды - габариты вселенной,
Они холодом светят сквозь лобовое стекло,
По дороге домой вдоль разрисованных стен,
Остановлюсь возле клумбы, чтобы срезать цветок.

Город несбывшихся снов
Натянул на себя из звёзд одеяло.
Описать красоту не находится слов,
Под окном мне бы петь серенады.

Квартира - мой затерянный рай,
Там ожидает одна и с любовью,
Она меня продолжает спасать,
От жестокости мира, обжигающей болью.

Моё небо - мой кров,
Разделю с ней напополам я,
Нам на пару не надо райских садов,
Её любовь мне лучший подарок.

Всё ещё молод душой
И готов переплыть океаны,
Лишь побыть бы с нею одной,
На краю мира где-то под пальмой.

Но а пока нам затеряный рай -
Оплот нашего малого мира,
Я у двери и так хочется спать,
Тут так спокойно и тихо.

Моя кожа - бетонные стены,
В трещинах асфальт,
Цвет мертвенно бледный,
Граффити - строчки цитат.

Я возведён великой идеей,
Наречен Вавилоном,
По моим венам - дорогам, течение,
Бурный поток голов миллионов.

Был ранен войной и миром избит,
Пухом тополя души погибших,
Облако - мысли тех, кто не спит
Слегка касается протекающих крыш.

Ложь - проводник через жизни,
Но приведет лишь к Костлявой с косой,
За ней тянутся тысячи,
И эти тысячи найдут упокой.

Я бездушный серый город,
С бездушным населением,
Уничтожаю судьбы покорных
Распыляя их временем.

Меня ненавидят живые,
Но я им единственных кров,
Они живые снаружи, внутри же мервы.
Я город несбывшихся снов.

Я не нужный миру этому скальд,
Пробитый не нужной мыслью скальп,
Серость будней как мокрый асфальт,
Слово - кровью насыщенная сталь.

Старик с двумя декадами опыта,
Черчу строчки с механической точностью робота,
Обо всём тихо, шёпотом,
Перебиваемый кричащими толпами.

Лишь одной важны строки,
И не важно сколько в них желчного сока,
И какие в посыле скрыты нотки,
И какой бы правда ни была жестокой.

Она знает образ тёмного скальда,
Знает что за мысль пробивает окроваленый скальп,
Она также любит цвет мокрого асфальта,
И она также крепка как небесная сталь.

Она как и я имеет опыт в две декады,
И помнит все мои работы,
Любит тихий склад мой,
И она слышит мой шепот, когда шумят толпы.

Мечтал быть героем,
Но не протянул рук помощи друзьям,
Не помог прохожему в горе,
Утопив рассудок в мечтах.

Не помог старику жалкой монетой,
И тот умер быть может от голода.
Хотел сверкать в небесах звездою, кометой,
Но грезя, других обжег холодом.

Прошёл мимо ребёнка хромого,
Одиноко сидящего без друзей во дворе,
Не помог ему добрым словом ты,
А витая в облаках, прошёл поскорей.

Не помог ни отцу, ни матери,
Не помог любимой и друзьям,
Не помог убогому на паперти,
Не помог, но героем стать мечтал.

И не понял через годы,
Что не верно выбрал путь,
Что геройство - не сворачивание гор,
А в поступках малых есть геройства суть.

Ребёнок, потерявший своё детство,
Любви лишь жаждой он ведом,
Ищет обезболивающие средство
Для души, что стонет, не поёт.

Годы тянут верёвку в мыле на шее,
Камни в спину, да в не прикрытое темя,
Волки, сидящие в мягкой шкуре овечьей,
Ненависти сеют засохшее семя.

Сон спокойствия никак не приносит,
Пробуждение никак не закончит кошмар,
Бог плюнет в лицо если попросишь,
А Дьявол лишь сделает вид, что ему жаль.

Холодный серо-белый свод неба
Заплачет над брошенным в поле ростком,
Дождь смоет след с троп, где ты ещё не был,
Уничтожит тепло, рождённое тобой разведённым костром.

Мир обезмеренно вечно жесток,
Любви не осталось хотя бы на вдох,
Душа по ветру увядшим листом,
Годности срок до срока истёк.

Укажи мне путь, бродяга,
Ты бывал за горизонтом.
Я же так как ты, без скарба,
Но ещё дорогой не измотан.

Расскажи мне истин, старец,
Вижу, ты прошёл не мало тысяч миль,
Знаю, на пути ты встретил тварей.
Встретил их, но знаешь как простить.

Расскажи, ведь шёл с любовью?
Нёс всем свет её во мрак души,
Поплатился за неё ты кровью.
Поплатился, всё равно простил.

Видел ты, старик, так много,
Видел и войну, и мир,
Мудр, старче, ты бесспорно,
Вижу блеск в твоих очах слёзы.

Расскажи, что будет дальше,
Укажи мне путь, бродяга.
Всё молчишь. Ничего ты мне не скажешь...
Пройдут годы, я пойму твоё молчанье.

Твои годы ушли
И не позвали с собой,
Тлеют в горне угли,
Ты старик молодой.

Ты желал долго жить
И бросать деньги нищим.
Разучился любить,
Посчитав это лишним.

Семи пядей во лбу,
Но глуп как ребенок,
Дни ценой по рублю
В твоей жизни бетонной.

Ты желал чтобы мир,
Пред тобою склонился,
Закатил лютый пир,
Но никто не явился.

Ты каждое утро
Идёшь не туда,
Брови нахмурив
Держишь путь по местам.

Тебя там не ждут,
Но ты поспеши,
День тянешь как жгут
Смотри не порви.

Ночь снова придёт,
Но не захочется спать,
Мыслей странных полёт,
Начнёт угнетать.

Ведь годы ушли,
Не позвали с собой,
Не разглядеть их следы,
Ты остался один, последний герой.

Потанцуй со мной,
Провожая закат,
Я от счастья немой
И глаза блестят.

Шёлк твоих рук
Меня одарит теплом,
Твой голос - моря шум -
Всё куда-то зовёт.

Сегодня ночью вдвоём
Без окружающих глаз,
Наши души сплетём
Как в последний раз.

Потанцуй же со мной,
И не бойся слёз.
Что такое любовь?
Почему всё в серьёз?

И мне не надо знать,
Ощутил ведь уже.
А в руке рука,
Жизнь - простой сюжет.

А ты просто танцуй,
Пусть блестят глаза,
Я жду твой поцелуй,
Я люблю тебя.

Меж тротуарной плитки хрупкий стебель,
Как нимб среди опущенных голов,
Росток себе же на погибель
Протянет к солнцу свой листок.

Он мал и знает слишком мало истин,
Наивен, чист душой на фоне сером,
Чисты его порывы к жизни,
И процветать желание безмерно.

Ему бы вырасти, стать твёрже,
Не надломиться под ногой судьбы,
Стать страше и зимою не замёрзнуть,
Дожить до оживляющей весны.

Но он один зелёный в блеклом царстве,
Один живущий, чтобы жить
В отличие от серых плиток братства,
Которым просто надо быть.

Кому он нужен под ногами?
Ведь мало кто хоть бросит взгляд
На красоту грядущую с годами,
Если стопой росток не будет смят.

Он сирота и одиночка,
Без братских плеч и рук родителей спасенья.
Ему дано одно и точка...
Быть втоптанным в бетон и ждать гниения.

По улицам раскиданным по карте не спеша,
Накинув капюшон вымеряю шаг,
С мыслями ушёл куда-то в облака,
Спустившиеся с небес на сырой асфальт.
По знакомым улицам в знакомый переулок,
Вдоль проспекта, а затем под ним,
Одурманив килогерцем слух свой,
Укрываюсь в тьме квартальной словно аноним.
Путь без цели, ради вдохновения,
Не спеша домой, чтоб наконец поспать,
Полуночно́е городское бдение,
Уже годы не даёт нормально засыпать.
Душа что-то поёт,
И хоть часть строк урвать, да в память спрятать,
"О чем она? Да, кто её поймёт?", -
Из топора пытаюсь кашу стряпать.
Неспешный путь к своим домам,
Бесцельно сквозь полночный мрак.
Шаг по ступеням словно по горам,
В дверях вопрос: - Зачем ходил?
- За вдохновением... просто так.

Кто живёт во мне?
Кто движет мной?
От кого пытаюсь сбежать я во сне?
Кто он такой?

Он рождает противоречия
И шепчет в голове,
Его присутствие со мной навечно,
Не спрятаться нигде.

Годами он диктует правила,
Сеет зерно сомнений,
Изображает из себя оракула,
Путешественника средь измерений.

Он думает что знает больше всех,
И не доволен критикой его воззрений,
Он поднимает её на сме́х,
Теряя ко всему терпение.

Он ждёт кровавой справедливости,
Хотя и сам не прав во многом,
Жизнь не без хитрости -
Противоречие в итоге.

Не добрый и не злой,
Он жаждет отыскать баланс,
С душой пылающей огнём
Ищет средину на весах.

Он праведник по сути,
Но всё-таки кому-то он противен,
Он никогда не станет золотом из ртути,
Но он по своему наивен.

Монстр в теле человека,
Но он не травит разум живший в теле,
Ему он не какая-то помеха,
Ему он - брат подельник.

Он в доску свой,
Он рядом в мраке ночи, свете дня,
Кто этот монстр за спиной?
Монстр - это я.

Выспимся в следующей жизни,
Но глаза прикрыть охота,
Ветер времени со свистом
Гонит по изъезженым дорогам.

Продвижение на ощупь,
Без подсказок компаса и карт,
Так не тежелее и не проще.
Бродяга среди таких как ты бродяг.

Незнакомцы без лиц, но в масках
Рук не протянут, если упал,
Их бездействие очень опасно,
Как и действия тех, кто убивал.

Единицы в пути до конечной
С тобой через дебри,
Единицы с тобой и навечно,
Береги их и верь им.

Время не вернёт назад,
И память подотрёт как ластик,
Поведёт сквозь лабиринт наугад,
Судьба каждого в его власти.

Ступень за ступенью,
Путь вверх,
Эта дорога учит терпению.
Этот путь не для всех.

Падать будет больно,
Подниматься тяжело,
Этот подъем как поле боя,
Уже не мало полегло.

Я только начал путь,
Но видел тех, кто так и не смог,
Потерявших главную суть -
Преступить свой собственный порог.

Там за туманами горных дорог
И рек, секущих равнины,
Там что-то ждёт, влечёт за порог,
Но дом не пускает ревниво.

Там, где путь неизведанный
Рождает пласт новых историй,
Там, за редкими рощами и таёжными дебрями,
Там, где нет троп проторенных.

Что же таиться за горизонтом,
В котором утопает бесконечность открытий?
Так хочется знать, бросить заботы,
И просто отправится жить.

Даль маяком взывает ко мне,
Она может таить опасность Сирен,
Но зачем бояться влекущих огней,
Если надо бояться на месте стоять как монумент.

Под крылом облако вьётся,
Увлеченное в пляс розой ветров,
Золотится свод неба от закатного солнца,
Под крыло потихоньку ночи покров.

Под крылом засыпающий город,
По серым артериям сотни огней,
Под крылом сотни бетонных коробок,
В которых сотни тысяч семей.

Под крылом бесконечность сферы земли,
Миллионы пейзажей, историй прекрасных,
Под крылом паутины дороги сплелись,
Таящие интересы открытий в себе и опасность.

Под крылом свет ранней зари,
Новый день наступает на мрачный рубеж.
Ты лети, пернатый, лети,
Пока воздух свободы так сладок и свеж.

Бойся слепо жить и на ощупь,
Верить словам лжепророков.
Недоверять проще.
Полагаться не стоит на бога.

Не стоит верить толпе -
Поддаваться социальному доказательству.
Лучше одному по тропе,
Чем со всеми в пути ждать предательства.

Опасайся раскрыть объятия
Перед малознакомыми,
Каждый второй - враг под личиной приятеля,
Норовит рассекретить нутро металлом холодным.

Нынче огромная цена у доверия,
Кто-то одарит в ответ а кто-то ограбит.
Бойся открывать слепо двери,
Редко незнакомый пришелец несёт благодать.

Сквозь город подземные тропы,
Карта линий цветных,
Современные катакомбы
Глубоко в тверди земли.

Памятник архитектуры,
Бункер для последней войны,
Ставший героем фантастической литературы.
Продолжает с годами расти.

Миллионы через утробы,
Через кишечник Москвы,
Чтобы добраться до не любимой работы,
И чтобы потом до любимой жены.

Сотни в этой утробе вагонов,
Чтобы везде побывать нужны дни,
Великолепное строение из тоннелей, рельсов, перронов,
Под дорогами и домами столицы нашей страны.

Километры железнодорожных путей,
Единое целое, всё - как одно,
Место встечь и несчастных смертей,
Уже почти сотню лет кратко зовут Московским Метро.

Возьму бумагу
И напишу на ней слова,
Острым пером зигзаги,
Чернила разбавит мыслей конденсат.
Свет разгонит мрак с востока,
Ночами греет пальцы на столе,
Греет меня он год от года,
Он освещает путь мой по строке.
Ночи порой без сна,
С рифмой и музой в обнимку.
И вот снова одна,
Время к утру мимо меня невидимкой.
Возьму бумагу,
Слов накидаю и зачеркну,
Восход на помощь свету в борьбе со мраком,
А я всё также по́рчу на лист навожу.
На бумагу пепел с мысли огарка.
Я не поэт,
Я просто пишу и звёд хватать с неба не стану,
Пусть помогает мне над столом свет,
Я напишу... И вновь возьму лист бумаги.